Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
> Побег, это рассказ про жизнь в монастыре)
Kalindidevi
сообщение 1.3.2018, 10:50
Сообщение #1


иногда тут тусуюсь
Иконка группы
ник | цитата

Группа: Форумчанин
Сообщений: 103
Регистрация: 28.2.2018
Из: Россия
Пользователь #: 9997
Благодарили 139 раз




Репутация:   8  


Для бешеной собаки семь верст – не крюк
(русская пословица)


Я думаю, мы практически все бежим. Практически все мы бежим в комфорт из дискомфорта. Ну, как нам кажется. То есть бежит наш разум, утекает мысль, а бедное тулово отправляется следом. Я очень хотела научиться никуда не бежать, но не выдержала больше минуты, поскольку мой ум убежал от меня. А вслед за моим умом вприпрыжку ускакали мои чувства, забегал мой взгляд, побежала кровь по венам, убежали мои руки и ноги, и мне ничего не оставалось, как их догонять. За мои 33 я очень набегалась, а волосы мои поседели. «Послушай, мы больше никуда не побежим, - сказали мне мои уставшие седые волосы, - мы будем только белеть, это как будто мы машем белым флагом тебе. Вот.» Тогда я села на диван и сочинила историю моего побега.




***



ПОБЕГ


Сначала утреннее солнце легонько коснулось куполов матха, потом его первые лучи затрепетали на стенах из розового камня, и вот уже колонны парадного входа, изгибы арок и маленький садик во дворе храма обнял палевый рассвет. Солнечные лучи нежно коснулись скалистых выступов Говардхана, укрывающего наш храм у своего подножия. На горизонте небо таяло в туманах. Бледный утренний свет скользил по долам, не встречая преград в плоском ландшафте. Лишь вдали две кокосовые пальмы беззвучно вытягивались дугой. Солнце разливалось по пустынным полям и, поднимаясь все выше и выше, сокращало их длинные тени.

Было около семи. Завтрак был почти готов, и ни звука не было слышно в пустынном дворе. В лавке напротив храма черные индийские мальчишки раскладывали пыльный товар. Из-под полиэтиленового навеса торчала проволока с нацепленными не нее пачками зверски острых индийских чипсов с чили.
- Чоколэд кейк?- ехидно лыбясь во весь рот, спросили они меня, когда я приблизилась.
Они изучили мои вкусы и, стоило подойти, лениво швыряли мне завернутое в пыльную пластиковую обертку шоколадное печенье, а если я отказывалась от печенья, совали манговый сок – с таким равнодушно-насмешливым видом, словно о том, что я вообще могу отказаться, не могло быть и речи.

Пару месяцев назад на этом самом месте парочка благородных саньяси распивала колу. И я подумала тогда, что неприлично монахам распивать в забегаловках эту попсовую некошерную колу. Вода и хлеб. И капустная кочерыжка. Вот тогда я готова падать вам, аскетичным, в ноги (а может быть, и не готова, мы будем посмотреть). А так – что за ерунда… Ведь говорят же, надо почитать прасад в храме, есть стоит только прасад, пищу, приготовленную монастырскими девственниками в молитвенном состоянии ума, иначе нечистые мысли войдут в нас вместе со случайной уличной едой…


- Ок, валяйте ваш чоколад кейк, - обреченно вздохнула я, доставая из сумки 5 рупий.
Торжествующе улыбаясь, мальчишки кинули мне печенье.
Уже пару недель я одержима шоколадным печеньем… Айс как-то застукала меня за торопливым пожиранием печенья перед завтраком, от неожиданности она округлила глаза.

«…Ах, Калинди, говорили тебе, никогда никого не критикуй даже в мыслях. Ведь ты же не понимаешь истинных причин происходящего. Но твоя критика это ментальный мост, по которому критикуемые тобой чужие недостатки торжественным парадом войдут в твое собственное сердце, » - укоряла я себя.

Расческа, тушь, двадцать рупий, дневник и джапа-мала. Я перекинула через плечо холщовую сумку. Дорога устремлялась вдаль. Индусы молча провожали меня взглядами. Индусы все секут. Кто куда, кто с кем. Молодая белая женщина - куда пошла? У нее нет мужа. Зачем пошла? Пожилой менеджер храма, Гададхар как всегда печально взглянул на меня большими миндалевидными глазами, но, так и не решаясь задать вопрос, куда я направляюсь одна в такую рань, промолчал, так и оставшись стоять у ворот. А я зашагала по пыльной дороге вперед. Утро сияло.

На самом деле я сбежала. Вобще просто так сбежала. Ну и сбежала от Айс. Айс, я от тебя сбежала. Загляни в храм - меня там нет, лишь Боги улыбнутся тебе в ответ. И во дворе меня нет. И на кухне нет. И нигде, где есть ты. Айс.

Утро сияло, и солнечный свет бил мне в заплаканные глаза. Дорога плыла и текла впереди. Моя жизнь в храме в одночасье стала невыносимой тоской. Вчера я спросила Айс: «Расскажи, Айс, а как это - быть гопи*?» И Айс округлила глаза.

- Твои вопросы слишком сложны для нее, она не знает на них ответа - вздохнув, сказала мне Говидна даси, когда мы остались наедине. Говинда положила мне на плечо руку, рука показалась мне тяжелой, и голос ее звучал устало. Говинда даси была американской журналисткой, высокая женщина лет сорока пяти с грустным серым взглядом, весь ее облик пронизывала какая-то блеклая усталость. Она не жила на территории храма, а снимала комнату неподалеку и приходила к нам лишь когда этого хотела в основном послушать лекции Айс. Зачем - не понимаю…Говинда казалась бы милой, если бы не эта ее постоянная усталость, монотонный голос и ее кривая скептическая ухмылка.
- Мне словно чего-то остро не хватает, - попыталась объяснить я.
- Чего же?
- Я не знаю. Объятьев и поцелуев, наверное.
- Объятьев и поцелуев.., - снова криво ухмыльнулась Говинда.
- Любви! – уточнила я.
- Любви, - словно эхо повторила Говинда, и это слово «Лав», слетев с ее губ, тут же рассыпалось в прах.

Здесь, на Говардхане, меня окружали американки и индусы. Я не знала толком ни английского, ни хинди и ощущала себя хворым храмовым животным. Иногда меня гладили, как гладят больного кота, например, успокаивая его, разговаривая с ним. Меня кормили. Я мыла полы и посуду, чистила овощи, мазала краской настенный барельеф, провожая закаты под храмовое пение. Заплаканная встречая рассветы. Какое нестерпимое, мучительное и поэтическое одиночество разрывало мне грудь! Вполне возможно, я немного тронулась умом и от этого периодически пела русские народные песни в гулких коридорах гостевого дома. Съезжала по перилам главной лестницы на попе. Мне хотелось броситься с высокой скалы в пропасть. Но я пела песни. Моего языка здесь не знал никто, и мне не с кем было на нем говорить. А мои русские мысли и эмоции буквально закипали во мне. Английский мой был коряв, и редко кому хватало терпения выслушивать мои лингвистически беспомощные барахтанья. Айс, как мне казалось, была здесь единственным человеком, возможно, способным понять меня из-за своего внушительного жизненного опыта. Только она одна была мне интересна. Но Айс была занята ВСЕГДА.

«Обычно я могу уделить пять минут человеку после священного месяца Карттика. Но тебе я могу уделить пять минут прямо сейчас. У тебя есть вопросы?»
И я терялась от такого поворота .Что сказать…Но если я говорила, она нетерпеливо прерывала: «Я не понимаю, что ты тут говоришь» или переспрашивала: «До ю андерстэнд май инглишь?»

Я приходила к ней в комнату от тоски. Ровесница моей матери, она редактировала какие-то важные лекции на компьютере. Стоило мне зайти в ее комнату, она озадачивала меня мытьем полов или холодильника, иногда она просила меня вывесить сушиться на крыше выстиранные сари. Я думала, если я выполню все, что она просит, она хотя бы немного поговорит со мной. Или просто посидит со мною рядом. Однажды, когда все дела были переделаны, она разрешила мне посидеть в ее комнате. Я села перед ее книжным стеллажом и от балды потащила с полки «Гита-Говинду», английский перевод поэмы Джаядева Госвами. Айс была так занята редактированием, что прошло около получаса, пока она с изумленным восклицанием ни дернула «откровенную книгу о любви Кришны» у меня из рук.

- Тебе такое рано и нельзя! От этой книги у тебя появится вожделение! Отдай!

Зря она в общем переживала, английский мой был безнадежен, и откровение могло пролиться на меня лишь через вполне пристойные и эстетичные иллюстрации Айс, которыми редакторы украсили поэму.

- Но ты же читала эту книгу cама? – спросила я, не отпуская книгу, - Это же твои иллюстрации!
- Нет, не читала, – замялась Айс и снова дернула книгу к себе, - Отдай!

Несмотря на корявый английский, я задавала ей бесконечные вопросы. Больше чем все посетители ее лекций вместе взятые. Сначала философские. Потом весьма практические и животрепещущие. Переводили хором. Приходилось переформулировать несколько раз для пущего понимания. Она отвечала, она всегда с большим любопытством ждала вопросов, и мои приводили ее в восторг почему-то. Смешно вспомнить, но девочки-брахмачарини меня даже поздравляли с этим. Она отвечала очень обстоятельно. А вчера вечером после обстоятельного ответа она спросила «Ну что, я ответила, на твой вопрос?» «Нет,»- сказала я ей.

И наутро я сбежала.

***

- Мэдам, мэдам! - услышала я вдруг. Оглянувшись я увидела, что за мной бегут дети.. Я проковыляла по дороге, наверное, километра два, неподалеку виднелся храм. С каменными львами и слонами на воротах, как водится в Индии.
Дети смеялись, хватали меня за одежду, подносили сложенную в щепотку ладошку к своему рту, это такой индийский жест, мол, пойдем есть, и тянули куда-то в сторону. Я из любопытства позволила себя притащить к этому храму, который я часто проходила мимоходом, но никогда не задумывалась, чей он. Во дворе у огромного чугунного котла, слегка сгорбившись, с металлическим паломником в руке стоял пожилой индус, дети поволокли меня к старику. От котла шел пар, индус, улыбаясь, поманил меня к себе. Я подставила ладони, а он подал мне тарелку с горячими, дымящимися кичри. Тарелка из сухих прессованных листьев была наполнена доверху горячей кашей и обжигала мне руки. Растерявшись от неожиданности, я по-русски сказала «спасибо.
Обжигаясь, я слизывала с пальцев острую кашу из риса, смешанного с горохом, помидорами и чили. Я с нежностью думала об этом незнакомом пуджари, накормившем меня просто так, за компанию с сельскими детьми, которые, судя по всему, постоянно харчевались тут по утру. Я жевала свою острую кашу и, сидя на лавочке, наблюдала, как к воротам храма вереницей тянутся местные со своей посудой. Пуджари кормит всех…


Удивительное место – Говардхан. Повсюду нищие, но умереть с голоду невозможно, даже если очень захочешь, потому что в храмах каждый день раздают еду. Из благодарности местные приходят мыть полы или резать овощи, а те, кто богаче, жертвуют деньги. Почти все они религиозны. Даже самая жалкая индуска, приходя в храм, положит рупию в медную тарелочку на алтаре, возденет ручки к небу и воскликнет «Джай Бхагаван. Эту потертую, старую рупию, которую она таскала с собой в узелке на кончике сари, серого от времени и стирок. Которую хранила до парикрамы - нищая индуска, - она сама ходит без лифчика и трусов, в грубо заштопанном чоли, обтягивающем ее впалую грудь и выцветшем сари, прикрывающим это убогое чоли. «Слава Бхагавану!»- патетично воскликнет она.

Bот и мне тоже захотелось стать свободной и нищей, чтобы ничто не ограничивало мои мечты. Я иду по дороге и повторяю свою мантру. Я буду повторять ее пока хватит сил. И что, интересно, будет дальше? Ты ведь слышишь, как я зову тебя по имени, канюча взглянуть на меня.

С кустов у дороги осыпались розовые цветы.

…Айс, у тебя вобще есть сердце? Хватишься ли ты меня?

И все наши разговоры с Айс плывут у меня перед глазами.

Вот мы на крыше храма и огромное звездное небо накренилось над нами, горизонт завален, и луна уснула на спине. Айс читает вечерние мантры, вся в белом - в ночи она кажется голубой. Голубая Айс среди звезд.

«Ты считаешь меня..?»
«Я тебя считаю…»
«…Фридж? Холодной?» - подсказала Айс.
«…Да, наверное. Да, точно, ты фридж, Айс. Ты иногда холодная как айсберг, но иногда зато как мороженое.»
Айс усмехается: «Хорошо ты это сказала)»

А может, ты снежная королева, Айс, а я позволила тебе себя похитить из моего мира с хорошо оплачиваемой работой в большой тупой компании, из безнадежной матрицы с повторением снова и снова одного и того же дня. И нечего мне было терять. И каждую минуту я ждала лишь когда же все провалится к чертям и я окажусь в волшебной Индии, стране моих кришнаитских грез. Размеренная моя реальность с телефонными звонками и компьютерными рассылками. Моя миловидная начальница, одинаковым улыбающимся голосом автоответчика желает «приятного дня» клиентам и по инерции «приятного дня» своей маме на прощанье. Калининградские дожди и обманутые надежды.
Мировоззренческий кризис в 24 года. Что же еще со мной может случиться?

Кто бы мог подумать, что со мной случится Индия… Я сбежала к Айс на Говардхан.


И вот иду я куда глаза глядят, Айс, куда ведет эта дорога, куда катится солнце и где кончится этот день.


***

Так я дошла до священного (тут все везде священное вобще-то) озера Кусума-саровары. На берегу квадратной кунды возвышались старинные симметрично расположенные каменные беседки с куполами и едва уцелевшими фресками под куполами. Окруженные цветущими кустами. В зеленой воде озера плавают розы. Над водой порхают салатовые попугайчики. Тишина плывет по воздуху, отражаясь голубыми небом в зеленой воде.

Я забралась в беседку и перебирая четки, наблюдала за перемещением обезьяньей стаи.

-Вич кантри! Вич кантри! – чирикал над ухом индийский фальцет.
- Эй вич кантри!
- Мэдам! Мэдам!Хав ар ю!!!
- Вер ар ю фром!!!

Стая индийских мужчинок обступила меня со всех сторон.

« Сэкс, сэкс!! - ко мне подскочил молодой индус в джинсах и футболке с сумасшедшими глазами, - ду ю вонт сэкс? Давай с тобой делать сэкс!» От потянулся ко мне черными ручищами.
«Го,»- отмахнулась я от него, пожалев, что не знаю, как на хинди сказать что покрепче и что не ношу с собой палку от обезьян, как это делают бродячие монахи, прикинув, что индус дробненький, в случае его болезненной реакции на мое «покрепче» я спокойно бы смогла его отпинать.

Буду сидеть одна, буду голодная, сирая, ни с кем не буду общаться, пошли все нафиг. Буду медитировать весь день и на закате уйду в самадхи. Это святое место, эта кунда полна милости. Я буду свободной и нищей, я сойду с ума, я забуду себя и свою пустую жизнь. Я непрерывно буду молиться, и мой добрый Бог – он сжалится надо мной и сделает так, чтобы я достойно умерла.

Все время ко мне подкатывали какие-то черномазые мужички в потасканной одежке, что-то галдели на своем непонятном языке, солнце жгло мне лицо, выжигая соль на месте слезных речушек. Я шарахалась от мужичков, отмахивалась от них, я посылала их по-английски и по-русски. А страшненькие индийские мужичочики все перли и перли на меня, словно зомби в дешевом ужастике. Я устала, я просто присела на завалинку, закрыла глаза и стала бубнить свою мантру, авось прокатит.

Однажды мой знакомый белый брахмачари отправился медитировать на берег Ямуны. Не успел он усесться в позу лотоса, как к нему подскочил трепетный индийский мальчик и спросил:
- А это правда, что в твоей стране можно спать с девушкой и не жениться?
Деревенские мальчишки, для которых страны белых людей это страны кока-колы, бесплатного секса, компьютеров, макдональсов - с благоговением смотрят на европейских мужчин. И слюна капает при взгляде на европейских женщин.
По простоте душевой они подходят к белым отроковицам, о которых наслышаны, будто все они проститутки, и чисто просто предлагают им заняться сексом. Невинные индийские мальчики теряют голову при виде белого тела. Белый цвет кожи имеют люди с хорошей кармой. Говорят, если коснешься белого тела, в следующей жизни ты родишься в европейской стране. А лучше сразу в Америке. А если переспишь с белой телкой и умолишь ее жениться на себе, то окажешься в приличной стране уже в этой жизни, вау…

«Пошел в жопу!» - крикнула я очередному и замахнулась рукой.

В каменной беседке на в самом дальнем углу кунды стоял каменный лежак. Я легла на лежак, не прекращая мантру.
Айс, девчонки, розовые стены матха, милое, улыбающееся лицо моей мамы.

Ветки деревьев надо мною сплели затейливый узор. Горячие лучи солнца сочились сквозь эту вязь, заливая мое лицо. Солнце затопило меня, залило мне глаза, нос, рот и уши. Может, солнце бежит по моим венам, может - я солнечный свет.
Я лежала на спине, мантра кружила во мне. Какие-то мужчинки что-то тараторили на хинди, нависая надо мной дикими черными рожами, а солнце что-то пело мне сквозь ветви деревьев, и как будто бы я плакала, а как будто бы и нет.

Мантра становилась лакхом, двумя лакхами, тремя лакхами, и я потеряла ей счет. Солнце садилось все ниже, его лучи больше не пекли мне спину, не жгли лицо, теперь я лежала в тени. Делай со мной что хочешь. Вокруг было тихо. Все куда-то пропали, и исчезла индийская речь.

- Мэдам! – вдруг кто-то робко и совсем неназойливо позвал меня. Я привстала на локтях. Из розовых кустов вышел индус.

Видя, что я читаю на четках, он спросил:
«Апка Гуру джи каон?» (Кто твой Гуру? - хинди)
Я назвала имя, а он сказал:
- Сестра, поешь с нами.

«Я никуда ни за что не пойду с незнакомым индийским мужиком!» - ожесточенно подумала я и жестом ответила «НО».

Cолнце растворилось в тумане на горизонте. Где-то взвизгнула обезьяна.
На другой стороне озера Васанти с Анитой катили на своих велосипедах, зорко оглядывая окрестности. Скорее всего они искали меня.
Айс послала их на разведку (Ага! Ага! Хватилась! Хе-хе))) Давай-давай, поистери))) Ом. Шанти. Шанти…)
Я лежала без движения на своем лежаке. И как будто бы я стала частью недвижимого пейзажа.
Анита и Васанти исчезли из поля зрения. И бестревожный мир вновь поплыл надо мной.

Вот индийская мама в шагах двадцати моет ребенка из ведра, он голенький, на ручках и ножках у него золотые браслеты, он шоколадный, визжит как резаный поросенок, а мама основательно трет его тряпкой. Браслеты на ее руках позванивают в такт движениям. Мама Яшода. Суровая индийская нежность. Значит, за кустами и деревьями у озера есть жилые дома.

- Сестра, поешь с нами, - снова услышала я извиняющийся мужской голос.
Обладатель голоса в паре шагов застыл в нерешительности, он смотрел на меня жалостливыми глазами на честном лице.
Солнце село, небо стало цвета щьям, и стало тихо, индийская мама домыла ребенка, а тот, кто назвал меня сестрой, все стоял и взглядом умолял меня последовать за ним.

«А фиг с тобой, - подумала я, - А будь что будет. Вроде не зомби и не бандит.Господь меня хранит.»

Индус провел меня сквозь кусты в каменный дом неподалеку и позвал кого-то:
- Э, баба*!?
На голос вышел баба в набедренной повязке с дредами на голове, тощий и высокий. В руках у бабы был веник. Баба, несмотря на его многолетний загар и небритость, совершенно определенно напоминал европейца. Хрупкие очки с маленькими овальными стелами и в тонкой оправе придавали его оголенному образу особый шарм. Как Робинзон Крузо, видом он был дик, но сохранял человеческое достоинство. Мой индус что-то быстро и вполголоса сказал ему на хинди, кивая на меня, потом покачал головой, молитвенно сложил руки и удалился.

- Ты, наверное, голодная? – обратился ко мне баба на чистом английском. Этот враджаваси* сказал мне, что ты почти день сидишь у озера и ничего не ела…
- Да, вобщем, голодная, да, - ответила я.
- Да,- задумчиво сказал баба, - все-таки враджаваси - необыкновенные люди…Подожди немного, сейчас я принесу прасад. Если хочешь, можешь зайти в мой маленький храм.

Он указал рукой на маленькое каменное сооружение рядом со входом в дом. Там было прохладно, я уселась на мраморном полу разглядывать алтарь. На алтаре было женское Божество, не виданное мною доселе.

Мантра звучала в моих ущах, я глядела на его божество, облокотившись на выкрашенную эмульсионкой прохладную стену. Потом мне захотелось ей спеть, и я что-то спела. Когда вернулся баба, я спросила, кто это на его алтаре.

- Это Ямуна деви. Калинди.*
- Ой! А меня тоже зовут Калинди! - обрадовалась я, - я никогда раньше не видела Божество Ямуны! А как тебя зовут?
И он назвал свое имя.
- Пойдем, я тебя покормлю.
Мы вышли на улицу. Жара спала, и мы уселись на выметенную каменистую землю под деревом.
- Вот, поешь! – баба поставил передо мной поднос. На нем был горячий супчик, дал, рис, овощи, пирог и имбирный компотик.
- И даже пирог ты испек? – воскликнула я, - А ты, баба, ты со мной разве не поешь вместе?
- Я не голоден, я готовил специально для тебя.
- Ой, баба!- я буквально растаяла от накатившей на меня нежности.

А баба только интеллигентно улыбался, сверкая стеклами очков. Было ему лет 40, а может 50, из-за его худобы сложно определить.
- Из какой ты страны? –спросил он меня.
- Из России, -отозвалась я сквозь сладкий пирог.
- Ты целый день одна сидела около озера Что привело тебя сюда? У тебя что-то случилось?
- Я сбежала из храма, который тут на Говардхане. Мне там стало грустно и одиноко, и я сбежала. Мне очень грустно, баба, без моего духовного учителя. Он самый прекрасный из всех людей, баба, но только я не могу быть с ним. У него 42 тысяч учеников, вроде того, и он колесит по всему миру…
Тут я назвала имя.. и Баба закивал, да мол, знаю его, знаю. Лицо бабы медленно стало серьезным и грустным.

- А самое главное, баба, я же не знаю нормально английского и никто-никто со мною не говорит, баба, Айс со мною не говорит. Вобще! Никто-никто меня не понимает, - я вдруг запнулась и замолчала от внезапной мысли, что довольно много и быстро наговорила бабе на английском да и вобще понимаю каждое слово, что он мне отвечает.

- А ты из какой страны? –сменила я тему.
- Из Канады, -ответил баба, голос у него был тихий, какой-то такой домашний что ли…
Канада меня удивила. Канадец и в набедренной повязке тут в Индии живет…
- Когда мне было 14 лет,- продолжал баба, - я сбежал из дома в лес и жил там как затворник. А потом я встретился с движением Бхактиведанты Свами и стал жить в храме в Канаде как брахмачари, проводил там пуджи.
- А потом? - запивая компотиком, спросила я.
- А потом я приехал в Индию и остался здесь навсегда.
- А чем ты здесь занимаешься?
- Служу своим Божествам.

Я замолчала, ожидая продолжения реплики, но его не последовало. Тишина вдруг повисла в воздухе.

- Хм. И что, это интересно?
- Да, -ответил он.
И опять было тихо.
- Ты счастлив?
- Я никогда не был более счастлив, чем сейчас, - заговорил баба, - Я не знаю большего счастья.

И он улыбнулся спокойно и умиротворенно. Я ощутила как воздух - он плыл и вдруг - остановился, ветер замер, и течение воды замерло, только розовые кусты продолжали ронять лепестки цветов. Тишина была всепроникающей и текла сквозь меня, баюкая меня как в колыбели. Я совершенно точно почувствовала, что вот здесь мне хорошо, вот с этим милым бабой в набедренной повязке и дредах.

- Я хочу быть как ты, баба, - пылко сказала я тогда.
- Хочешь попробовать? – хихикнул он.
Как же мне было классно!
- Только боюсь, мне не удастся бродить тут в набедренной повязке, - добавила я, поразмыслив немного, - Меня изнасилуют и закопают.
- Это да..
- Да…

И мы замолчали.

- А какое оно, это счастье, баба?

Но баба лишь улыбнулся в ответ.

- Расскажи, на что ты медитируешь, когда служишь твоим Божествам?
- Если я тебе расскажу, тогда это будет уже твоя медитацияsmile.gif
И он снова почти неслышно засмеялся.
Солнце скрылось давно, и день полинял в сумерки.
- Я жалею лишь об одном, - признался он вдруг, - я жалею, что я родился в Канаде. Это была моя роковая ошибка. Я должен был родиться здесь.

Мда… Мое короткое счастье. Все когда-то должно закончиться. Вот уже зажигаются первые звезды на небе. А и все таки свинья я. Айс отправила Аниту с Васанти меня искать, а я тут сижу у бабы. Она волнуется обо мне, наверное, она по-своему меня любит.

- Баба, уже темнеет, я знаю, меня ищут, мне, пожалуй, пора.
- Да, Калинди, они там все волнуются за тебя, тебе лучше до ночи успеть вернуться в твой храм, здесь небезопасно вечером.
- Баба, спасибо тебе за все! Ты такой клевый!
- Это все враджаваси, они удивительные.

Да.. этого незнакомого индийского дяденьку взволновало, что я сижу у озера одна и что я голодная…А я даже не знаю его имени.. как имени того пуджари, что утром накормил меня кичри.
- Баба, а можно я буду тебя навещать? – спросила я.
- Конечно, -улыбнулся он, - только не очень часто.
- Ну ясен перец, ты ж отшельник, а я молодая, типа, женсчина.

Он еще мне кое-то сказал, но я никому не расскажу.
Мы распрощались, уходила я горячо восторженной и влюбленной, баба вызывал во мне сердечное умиление и единственное желание мое по отношению к нему было – помочь ему чем-то. От него исходило такое умиротворение и покой, тихая его радость передалась мне. И я поверила ему, не его словам о Кришне, я поверила его тихой радости. Которой лишены известные проповедники и, наверное, лишена Айс. Их благоразумные ответы на мои вопросы, вычитанные из книг словно бы оставляли меня голодной, алчущей. А баба накормил меня пирогом). И не стало у меня вопросов.

На небе зажглись первые звезды, сияя мне с неба сквозь черное кружево ветвей низкорослых деревьев. Я не заметила как вернулась в Гиридхари Гаудиа Матх.

- Калинди! - воскликнула Яшода, - Где ты была? Все здесь сбились с ног, все искали тебя. Анита и Васанти на велосипедах прочесывали окрестности! Мы несколько раз звонили в Матхуру по просьбе Айс! Айс сказала, что, наверняка, ты сбежала туда, потому что там много русских. Как же ты могла, Калинди!

Стыд залил мне щеки. Я поднялась на второй этаж гэстхауза. Дверь в комнату Айс с скрипом отворилась. Она вышла мне навстречу, вся в белом. И я смотрела на нее чуть не плача. Предо мною стояла хрупкая девочка лет двенадцати, круглая сирота.




гопи* - возлюбленные Кришны во Врадже
баба* (ударение на последнем слоге) - уважительное обращение к особе мужского пола
враджаваси* - коренные жители Враджа, Вриндавана дхамы. Как проявленного в материальном мире так и духовной Враджа-мандалы
Калинди.* - одно из имен реки Ямуны.


--------------------
Kalindidevi, она же Kalindi d.d., Калинди, Kalindi, Kalindi dasi
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Михайло
сообщение 2.3.2018, 04:08
Сообщение #2


часто тут тусуюсь
Иконка группы
ник | цитата

Группа: Форумчанин
Сообщений: 234
Регистрация: 25.6.2005
Из: Киев
Пользователь #: 814
Благодарили 287 раз




Репутация:   19  


Интересный рассказ.
Чувствую, эдак 40% фантазии/умолчаний/преувеличения, но все равно цепляет.


--------------------
Adite Bakya chilen, Bakya Ishvarero sange chilen, aro sei Bakyi Ishvaro chilen (бенг.). —
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. (Иоан. 1:1)


Спасибо сказали:
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ия
сообщение 2.3.2018, 09:48
Сообщение #3


*
Иконка группы
ник | цитата

Группа: Админы
Сообщений: 18102
Регистрация: 6.5.2009
Пользователь #: 5284
Благодарили 28641 раз




Репутация:   3404  


Kalindidevi
что раньше появилось: сей рассказ или тема Почему люди уходят из храмов?


--------------------
До наступления веры, мы сами выбираем, во что мы бы хотели поверить.
После этого мы проверяем это на истинность.

(Ричард Бах "Иллюзии II")
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Kalindidevi
сообщение 2.3.2018, 10:22
Сообщение #4


иногда тут тусуюсь
Иконка группы
ник | цитата

Группа: Форумчанин
Сообщений: 103
Регистрация: 28.2.2018
Из: Россия
Пользователь #: 9997
Благодарили 139 раз




Репутация:   8  


Рассказ появился позже, конечно. Когда я задавалась вопросами, почему, я еще в храмах не жила.


--------------------
Kalindidevi, она же Kalindi d.d., Калинди, Kalindi, Kalindi dasi
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Kalindidevi
сообщение 2.3.2018, 10:26
Сообщение #5


иногда тут тусуюсь
Иконка группы
ник | цитата

Группа: Форумчанин
Сообщений: 103
Регистрация: 28.2.2018
Из: Россия
Пользователь #: 9997
Благодарили 139 раз




Репутация:   8  


Цитата(Михайло @ 2.3.2018, 04:08) *
Интересный рассказ.
Чувствую, эдак 40% фантазии/умолчаний/преувеличения, но все равно цепляет.



Фантазия и преувеличение, умолчание где и в чем? Интересно


--------------------
Kalindidevi, она же Kalindi d.d., Калинди, Kalindi, Kalindi dasi
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



Текстовая версия | www.hari-katha.org | Библиотека Вайшнавизма | Сейчас: 28.3.2024, 17:01
© 1999-2024 Hari-katha.org All rights reserved.
День рождения проекта: 15.03.1999г.