Шива-ратри, Рассказ Опции

[Kalindi dasi]

«Сегодня Шива-ратри,» - провозгласил Прабху джи, - соблюдайте сухой пост и молитесь о любви к Бхагавану.

Скукоженные от холода, мы жались друг к другу на полу алтарной комнаты. Слева индийские мальчишки-брахмачари в шерстяных носках и шафрановых простынях, справа Деваки, Бхавани, Индулекха и я. Прабху джи, с головой закутанный в теплый чадар и похожий на индийскую матрешку, сидел напротив нас, скрестив ноги. Перед ним на резной деревянной подставке лежала раскрытой ветхая книга на бенгали. За окнами чернильная синева февральского утра молчаливо ожидала рассвета. Холод безлюдных улиц медленно сочился сквозь зарешеченные оконные проемы. Было четыре утра.

«Кто будет поститься и выполнять служение в храме - Прабхуджи бросил на нас косой хитрый взгляд, - получит милость Бхагавана и сиддхи.»

Пламя лампад качнулось на алтаре, спящие тени вздрогнули и поползли по стенам, и показалось, что вместе с ними сорвались с петель и поплыли двери.

«Сиддхи» он сказал, я не ослышалась? - прошептала я на ухо Деваки, аккуратно отвернув ее голубой чадар.
Деваки недоумевающе взглянула на Прабху джи и снова на меня.
«Да,» - вдруг горячо шепнула она мне в ухо, сложив ладони в рупор.
«Прикоол, - встрепенулась Бхавани, округлила глаза и уставилась на Индулекху.
Мы все переглянулись.

Йогические сиддхи, цыганские фокусы…
Одна потусторонняя личность пару лет назад прочла мои мысли, рассказала мое прошлое и настоящее. «Тебя интересует удачный замуж и успех. Твои желания примитивны. Ты зря тратишь жизнь. Ты молодая, тебя еще можно чему-то научить, поэтому пока не поздно - проснись.»
Эсхатологический ужас пронзил меня от пяток до макушки. Я метнулась искать смысл жизни, а «сиддхи», чтение мыслей, хиромантия и телекинес с тех пор стали моим якорем, моим потаенным НЛП, приводящим все мое существо в неописуемый трепет.

«Сегодня праздник, и в матх придут гости, - сообщила Деваки,- нужно вымыть все полы и почистить гору овощей к обеду. Будет много людей, их придется кормить в несколько заходов.»

По праздникам матх напоминал сумасшедший дом, брахмачари грохотали тазами, волокли по лестницам мешки картошки, поливали пол и стены матха из шланга, возили повсюду тряпками и орали на хинди. С утра матх подметали и мыли, вычищали, вылизывали, каждый угол, каждый туалет натирали стиральным порошком. На кухне кипели котлы, и Прабху джи бродил меж ними с поварешкой, мешая еду и отдавая распоряжения пробегавшим мимо пацанам.

Бхавани с Индулекхой ушли чистить тыкву. Меня ожидало мытье некоей запертой комнаты на первом этаже, Деваки отправилась со мной ее разыскивать.

По узкой винтовой лестнице мы спустились вниз. На двери доверенной мне комнаты висел амбарный замок. Деваки сняла деревянную задвижку, вставила в замок ржавый ключ, дверь со скрипом отворилась, и нашему взгляду представилась каморка, похожая на каменный мешок. Единственное закрытое деревянными ставнями окошко с ажурной решеткой выходило на внутренний двор храма. Подол моего сари всколыхнул копившуюся годами пыль. Деваки чихнула и исчезла.

Под потолком оказалась встроенная каменная полка, похожая на нары… Приставив к полке деревянную лестницу, я вскарабкалась наверх, чудом не наступив себе на сари (в сари упадешь с лестницы - костей не соберешь), забилась внутрь полки и веником стала вычищать оттуда хлам. На пол посыпалась штукатурка, старый выпуск религиозного журнала, обрывки желтых газет на хинди, свалявшиеся клочки черных волос. Скелета не оказалось. К затянутому паутиной потолку был прибит издохший вентилятор. Устрашающих размеров пропеллер был покрыт пылью в 3 пальца толщиной, пушистая серая пыль лежала ровным и гладким слоем на каждом крыле, и делала его похожим на кусок торта, где на тоненькой прослойке из теста громоздятся взбитые сливки. Я поддела ее кончиком веника, опрокинула и стала наблюдать, как она мягко и бесшумно падает вниз, исчезая и растворяясь в темноте…

На пороге вновь возникла Деваки с уставшим и благостным лицом. В воздухе приятно пахло сыростью, а в холле сох вымытый мною пол. И по этому полу волочилось мое мокрое сари.

«Калиндюшка, - взмолилась Деваки, - Надо почистить еще комнату. Прабхуджи проливает на тебя особую милость…»

Не так давно я стала замечать, что потоки милости, непрерывно исходящие от Прабху джи с таинственным постоянством проливаются именно на меня. Когда речь заходила о чем-то тяжелом и длительном, Прабху джи умудрялся отыскивать какие-то неведомые комнаты в самых затерянных закоулках матха. Эти комнаты как на подбор были такие запущенные, словно там никто не жил десятилетиями. Загадочные нежилые помещения, темные каморки и кладовки без окон и мебели... Матх напоминал замок Синей Бороды и, когда мы отправлялись на поиски очередной такой комнаты, мне казалось, что само здание поглотило нас и, как живое существо, оно увеличивается в размере, расширяется и вытягивается, обрастая все новыми неизвестными комнатами, отращивая новые апендиксы, кишечник... трахеи... бронхи...

«Я все это выдержу, - размышляла я, - а когда у меня откроются сиддхи, первым делом прочитаю прабхуджинские мысли... Тогда, Прабху джи, держись у меня.» Демонстрируя Деваки чудеса покладистости, я поплелась за ней следом.

Вторая комната оказалась больше предыдущей раза в два. Я только вздохнула, метнула тряпку в пустое ведро и снова отправилась за водой. Стены этой комнаты были вымазаны так, будто какой-то двинутый йог перепутал их с полом и шлепал грязными пятками по всему периметру...
Я монотонно терла и возила тряпкой по потолку, стенам, полу... Вместе с грязью осыпалась штукатурка и клочьями отлетала краска. За дверьми как кони носились брахмачари, расплескивалась по полу вода и скрипели деревянные швабры, пахло сырым бетоном и горячими лепешками. Вдруг в дверь моей комнаты что-то врезалось, и раздался хохот.
Бхавани неслась мимо и не вписалась в поворот.
Бхавани просунула круглую физиономию в дверной проем и возопила: «Калинди!!»
«А,» - отозвалась я со шкафа. Кровати и тумбочки были составлены мной в центр комнаты, дверь оказалась забаррикадированной.
«Моешь?» -ухмыльнулась Бхавани в дверную щель.
«Мою.»
«А щаз обеееед!!»
«А мы не пойдееем,» - из-за двери показалась голова Индулекхи.

Девицы твердо решили блюсти пост. Все серьезные святые, йоги, а особенно демоны и ведьмы предавались строжайшим аскезам, чтобы обрести духовые силы и мистические способности. Что такое день без еды и воды по сравнению с просветленной вечностью?

Бхавани и Индулекха - похожие на неваляшек русские близняшки лет двадцати, в школе они сдавали друг за друга экзамены. Но Бхавани всегда ржет, и физиономия у нее от этого круглее, а Индулекха носит косой пробор в волосах. Этот маленький секрет знали я, Деваки и Анандини – единственное, что помогало мне их различить.
«Будем держать нирджал-экадаши, - послышался голос Деваки, - Калинди, ты что, там мебель переставляешь что ли? Давай открывай.»
Совместными усилиями они разгребли мебель и извлекли меня наружу.

Прискакал брахмачари и крикнул: «Прабхуджи сказал, все девчонки срочно должны отправиться в храм Махадева и получить его даршан.»
«Бежим, Калинди, - воскликнула Бхавани, - бросай ведро, отжимай сари.»
Мы выскочили из храма и одна за другой побежали через улицу. Как всегда на матхурской улице стоял шум и визг, мы бежали цепочкой, держа друг друга за руки, чтобы не потеряться в толпе прохожих. Прямо за нашим матхом находился базар: заколки-браслеты, веники-ведра,… кто сказал бы мне - не поверила, что за последним базарным рядом - широкая лестница, которая ведет вниз, а внизу – большая каменная площадка, там размещался храм Махадева и Кали.

Старое баньяновое дерево с божеством Кали у основания было украшено алыми цветами, напоминающими гибискус. Его толстые корни, свешиваясь с ветвей и, достигая пола, врастали в землю. Под баньяном сидел пожилой брахман с серебряной бородой, на мраморном полу перед ним в крохотных глиняных лампадках повсюду дрожали огоньки и мерцала тарелочка с монетками. Дым от благовоний окутывал дерево, брахмана и божество Кали. Черная Кали, многорукая, обнаженная, в гирлянде из алых цветов, с копной черных волос, с выпученными двумя глазами и третьим йогическим глазом во лбу, ожерельем из отрубленных голов на шее и окровавленным высунутым языком наводила на меня ужас.

«Кали Ма,» - с большим уважением в голосе сообщила проходящая мимо малюсенькая индийская бабуська, указывая на божество. Она почтительно поклонилась матери Кали и, молитвенно сложив сухонькие лапки, оглянулась на нас, мол, вы хорошие девочки, пришли поклониться моей иштадеви.

По преданию, когда на Земле наступили смутные времена, и развелось столько демонов, что гармония мира пошатнулась, чтобы уничтожить демонов, явилась богиня Кали. Вооруженная секирами и жертвенным ножом, она направо и налево рубила головы с демонических плеч и пила их кровь. Но реки недопитой крови залили Землю. Испуганные небожители обратились к Шиве с просьбой остановить неистовую Кали: «Только ты способен на это, ведь ты ее муж.» Тогда благородный Шив джи отправился к Кали, но все попытки остановить ее были тщетны. Кали продолжала рассекать горы трупов, продвигаясь вперед. В экстазе кровопролитья она не внимала ни увещеваниям, ни молитвам, страшная и неуязвимая, как Терминатор. Тогда отчаявшийся Шива бросился ей под ноги. Ослепленная яростью, Кали занесла над ним ногу... (Эту исторю мне рассказал один юрист, который клеил меня в Калькутском аэропорту, он уверял, что именно так все и было. На случай, если это неправда, у меня сохранилась его визитка.)… Как только Кали коснулась стопой груди Шивы, она застыла в изумлении. По ведическим канонам, жена должна оказывать всяческое почтение мужу, и коснуться ногой его груди, а уж тем более наступить на нее считается величайшим оскорблением. Когда в Индии кто-то вдруг совершит дурной поступок, достойный раскаяния, он показывает язык. Кали часто изображают на картинах именно в этот момент, когда она заносит ногу над грудью Шивы и высовывает язык.

«Кали - воплощение иллюзорной энергии материального мира, - сказала Деваки, - не останавливайся здесь надолго, иначе иллюзия очарует тебя, и ты станешь молиться о материальных ценностях.»

Мы обошли вокруг баньянового дерева и направились в храм Махадэва. Этот храм был полон индусов, там били в барабаны, дымились благовония, и брахманы гортанными голосами пели киртан Шиве. Справа возвышался похожий на метровую колонну шива-лингам из черного камня. Обнаженный по пояс, с белым брахманским шнуром через плечо и красным тилаком на лбу седой служитель культа омывал его йогуртом и молоком… плавные и размеренные движения сливались с музыкой, голоса плыли по воздуху, заполняя мои легкие. Сизый дым вился над черными головами, и перед моими глазами словно танцевала моя душа.

Одна, белая девица в окружении черных индусов. Все русские исчезли. Навстречу мне тяжело и медленно двигался пожилой садху с длинной седой бородой и в шафрановом дхоти, он был так стар, что слуги вели его под руки и все, кто оказывался рядом с ним, падали ему в ноги. Взгляды индусов скользили по моей белой коже. Становилось прохладно. Я вышла из храма.

На дворе стояла черная ночь. Храм Махадева, украшенный огоньками и разноцветными лампочками, засветился в темноте и мне показалось, что это незнакомое место, где я никогда не бывала прежде, очаровало меня - я не найду дорогу домой, словно японская Тихиро, унесенная призраками. Но сразу же я увидела знакомую лестницу и побежала по ней на базар с лавками, украшенными разноцветными бумажными фонариками. В два прыжка миновав базар, я очутилась на центральной улице, ведущей к матху.

В матхе давно горел свет, индийские брахмачари сновали с этажа на этаж с тазами, нагруженными чапати, с ведрами дала и кхира. Готовились к ужину. Откуда ни возьмись передо мной вновь возникла Дэваки.
«Калиндюшка, а я давно тебя ищу! Ну как, получила даршан Шивы? - хихикнула Дэваки, - Прабхуджи хочет, чтобы ты помыла еще одну комнату. Я знаю, ты очень устала, но, если ты не в силах, я тебе помогу!»
Лелея в мыслях мечту о сиддхах и в очередной раз превозмогая себя, я отправилась вслед за Деваки.

Третья комната располагалась на крыше. С огромного портрета на стене на меня глянул голубой Шива с полумесяцем в волосах. Деваки встала на колени перед портретом и поклонилась, коснувшись лбом пола...

Когда мы вышли из комнаты, вокруг было очень тихо. Синий вечер плыл по воздуху, вместе с полуденным зноем с матхурских улиц ушло оживление, торговцы утащили свои повозки, исчезли собаки и рикши. С улиц схлынула пестрая крикливая толпа, и движение повсюду прекратилось. Белые уличные коровы задремали и замерли на ходу. Мы сидели на крыше матха на бетонном полу, который и сейчас был еще чуть теплым от полуденного солнца, и наблюдали, как сгущается и чернеет синева вечернего неба и от этого все ярче сияет опрокинутый месяц. Точно бриллианты на черном бархате неба, над нашими головами зажигались крупные и яркие звезды.

«А почему Прабху джи отправил нас в храм Шивы?- спросила я.

«А у Прабхуджи с Шивой особенные отношения, - помолчав, ответила Деваки. - Когда Прабху джи учился в школе, Шива явился ему во сне, дал мантру и наказал прийти ночью в одно место в деревне. На утро в школе Прабху джи собрал своих одноклассников и рассказал об этом сне, а ночью они все отправились в назначенное место. Ночь была тихая и черная, как эта...»
Деваки задумчиво смотрела на ночное небо. А я на ее голубое в лунном свете лицо.
«Они подняли глаза и увидели в ночном небе, в голубом звездном сиянии Шиву. Шива с нежностью улыбался им с неба в ореоле своей изумительной красоты. Шива даровал им свой даршан и одну мантру, однако история умалчивает, какую...»

Синий камушек сверкнул в носу Деваки, ее глаза заблестели. Деваки молчала и смотрела на меня.

Прабхуджи хочет, чтобы вы все пошли есть,» - вдруг сказал кто-то из темноты.
«Есть? – от изумления мы с Дэваки раскрыли рты.
«А как же нирджал-экадаши, сухой пост, Дэваки?» - спросила я вслух.
«А как же сиддхи?» – подумала я про себя.
В воздухе повисло молчание.
«Не знаю, Калиндюшка, если Прабхуджи этого хочет, мы должны пойти и поесть,» - тихо ответила она.

И мы отправились есть.

Прасад раздавали на крыше матха. Индусы уселись рядами, разложив перед собой тарелки из банановых листьев.
«Мы забили тебе место, садись,» - сказали Бхавани с Индулекхой, отодвигая сумки с места, куда я должна плюхнуться.
«Я голодная, я на самом деле так хочу есть и весь день только и жду прасада,» - вымолвила я.
Калинди, - Индулекха округлила глаза, - мне сейчас такое послышалось...
«Что тебе послышалось?»- спросила я .
«Да ладно, забей.. Мне сначала послышалось, а потом я подумала, что наша Калинди все-таки не способна сморозить такую ерунду, - произнесла Индулекха, запихнув за щеку слакуу, пропитанную душистым сахарным сиропом раса-гулу. Ее розовые ушки задвигались в упоении.
«А что тебе послышалось?»- переспросила я на всякий случай.
«Мне послышалось, что ты сказала: «Я хочу сегодня делать много служения в храме, чтобы обрести сиддхи и читать мысли всех тут людей.» Такая фигня, что даже как-то стыдно повторить, прости, Калинди, я знаю, что ты такую глупость никогда даже бы не подумала, не то чтобы сказать...»
Я почувствовала, что медленно и муторно краснею, но вслух ответила:
«Странно. Как тебе это могло послышаться, эти две фразы так непохоже звучат.»
Деваки с Бхавани переглянулись.

Да? - переспросила Индулекха, и с равнодушным удивлением пожала плечами, - ну ты же не хочешь сказать, что весь день мыла этот храм, чтобы получить какие-то дурацкие мистические сиддхи?
Мне показалось, будто меня шлепнули пыльным мешком и выключили свет.
- Вообще-то, - я замялась, раздумывая, сказать или нет.. Круглые голубые зрачки Бхавани стали прозрачными и ясными, как утренняя раса, такие же ясные зрачки дублировались на лице Индулекхи... Я посмотрела в пол, потом в эти ясные оченьки, - вообще-то я все утро только и думала об этом;
Бхавни и Индулекха перестали есть и уставились на меня.
«Это Прабху джи устроил,» - заключила Деваки и уткнулась в свой прасад.
Я чуть не подавилась. Деваки меланхолично жевала и с устремленным внутрь себя взглядом думала какую-то мысль.

Прабхуджи сидел в паре шагов от нас и улыбался.
Какая-то полная индуска средних лет, матерь семейства, рассказывала ему что-то жизненное, семейные проблемы, выдать замуж дочь, наладить бизнес... Прабху джи, заинтересованно ее слушал и с улыбкой кивал в ответ.

«Калинди, будь осторожней со своими мыслями. Особенно в святых местах. Святые места исполняют желания. И тем более будь осторожнее со своими желаниями здесь, потому что Прабхуджи видит нас всех насквозь,» - неожиданно произнесла Деваки.

Я молча покосилась на Деваки, потом налево, где Прабхуджи беседовал с индуской.

«А ты как думала, Калиндюшка? - воскликнула Деваки, - один европейский паломник приехал в Матхуру и попал в храм Прабху джи. Ну Европа, понимаешь, бритые кустики, автосервис, кредитные карточки. Вот этот дядичка, попав в храм Прабхуджи, он тут чуть не окачурился. Он был так зол, что потратил свои бабосы на этот город с плешивыми собаками и непугаными коровами, которые от балды заходят в храмы, где вместо унитазов в полу дырки, и нет туалетной бумаги. Он никому ничего не сказал, но он бродил по храму злой и матерился про себя, а Прабхуджи как откуда-то выскочит ему навстерчу и как рявкнет на него: «А ну прекрати ругаться!» Он все слышит, Калинди, врубись ты наконец.»

Ача, ача, - Прабхуджи ласково улыбался индуске и жестами обеих рук выражал свое согласие и желание помочь.

«Зачем тебе сиддхи, Калинди? Что ты с ними будешь делать?»-спросила Индулекха.
«Укажу в резюме при приеме на работу,» - буркнула я в ответ.
«Калинди, ты же взвоешь, если услышишь, какую люди думают грязь. Хочешь, чтобы вся эта их помойка оказалась у тебя в голове?» - спросла Деваки.

Я тупо глянула на Деваки... Нет, не нужна мне помойка.. Вот как же Вольф Мессинг страдал от этой помойки... Или как одна моя знакомая фея сказала: «Я почти не выхожу из дома... Я так устала от людей. И от запахов, особенно в автобусах.. Где мысли так дурно пахнут.» Просто должна же духовность в чем-то выражаться... Вот как понять, что человек духовен? Что в нем божественная любовь? Как? Ну вот, например, никого он не обижает, никого не убий, не укради, не прелюбодействуй, праведно живет.. Ну а как ты это отследишь? Как поймешь, что, мол, да..? То ли дело сиддхи.. Приходишь к челу, а он тебе с порога все мысли прочитает, все будущее расскажет, как штемпель на паспорте -«сидхи»... И кажется сразу, что этот чел откуда-то оттуда... Где сама ты еще никогда не была, но куда тебя так тянет, словно там сладким медом намазано, мармеладом и шоколадом тертым посыпано...

«Тут каждый второй мысли читает, в этой Индии, тоже мне, нашла, ради чего стараться..» - Деваки теребила меня за рукав кофты.

В матх медленно вторгалась ночь, индусы заполонившие весь храм, бродили по лестницам.
В храмовой комнате готовились к проведению арати.
В латунных лампадках на алтаре прерывисто и тревожно горел огонь, то взрагивая и замирая, то покачиваясь. Вся комната наполнилась трепетом теней и сладким запахом гхи, в котором растворялся аромат сандала и танцевал сизый дым от зажженных благовоний. Сияние пламени отражалось в желтом металле подносов с фруктами и кувшина с чаранамритой, в расшитых золотом и разноцветными камнями одеждах божеств.

Невысокая худая индуска замотанная в шерстяной чадар подошла ко мне вплотную и на хорошем английском вдруг спросила: «Ты каждый день повторяешь лакх *** мантры?»
«Да», - простодушно и честно от неожиданности ответила я и тут же подумала: «Я никому этого не рассказывала.»
Она, внимательно разглядывая мое лицо, стояла прямо напротив. Ее черный теплый взгляд проникал глубоко внутрь меня, касаясь сердца.
«Ты выучишь хинди,» - помолчав, сказала она, продолжая разглядывать мое лицо.
Индийский мальчик подошел к колоколу. С поведенными черным каджалом миндалевидными глазами, наполненными какой-то беспомощной нежностью и тоской он напоминал божество Ладду-гопала.
«Это мой сын, Гуру джи очень его любит и проливает на него свою милость, - сказала она, указывая на сына рукой.

Ударили в колокол. Словно актер на сцене театра, перед божествами на мраморном полу алтаря, возник босой пуджари, в его руке была латунная подставка, и в ней ярко полыхал огонь. Он резко и высоко поднял руку, и, точно легкая, шелковая змея, извиваясь и описывая спирали огнем, изгибаясь словно без костей, рука медленно упала. Отражая сияние огня, камни на нарядах тхакурджи горели всеми цветами радуги. Божества Шри Шри Радха-Кришны, украшенные цветочным гирляндами и шрингаром, нанесенным сандаловой пастой, улыбались неизменной блаженной улыбкой. Повсюду зазвучала неведомая мелодия, под эту мелодию вспыхивала и гасла их красота и переливалось пламя в желтом блеске зажженных лампад.

Трубят раковины, звенят караталы и бьют мринданги. Улыбающееся лицо Шри Гоуры красотой затмевает миллионы полных лун. Голоса Шивы, Шуки и Нарады возносящие ставы и стути, дрожат в экстазе любви.

Мистические сиддхи и освобождение с молитвенно сложенными ладонями тенью следуют за той удачливой личностью, которая обрела прему к Бхагавану. В этих местах даже камни плачут и плавятся, точно свечи, от любви истекая слезами. Но мое сердце молчит, словно камень.

Сегодня Шива-ратри. Я соблюдала сухой пост и молилась о любви к Бхагавану

[Kalindi dasi]

зацените кто-нить словами что ли..

[koekto]

читать интересно, приятно. интересные обороты речи, например "замуж" употреблено как существительное, -асоциации с Маяковским. "двинутый йог" - тоже замечательная находка. ненавязчивые описания мелких деталей- когда девушка там что-то жуёт, у неё двигаются уши и др. это украшает текст, но не делает нудным, потому что в меру. потому что если на описания слишком циклиться как у некоторых писателей, то становится уже скучно и просто перелистываешь страницу.

что не понравилось. употребление таких грубых слов как "ржот" и "физиономия" по отношению к своей подруге и преданой. вы как близкая подруга можете её так называть в личном общении, но выставлять это в публичном тексте на мой взгляд неправильно.

а так всё хорошо, можно издавать за деньги

[Kalindi dasi]

Спасибо за рецензию, ну, я думаю, подружка бы не обиделась, слово "ржот" вобщем-то из ее лексикона.
Мне уже по поводу "серебряных браслетов" говорили, что выражение "я чуть не описалась от изумления" надо бы заменить на что-то более изящное.
Я хотела поменять, а потом передумала, потому что эти выражения и слова передают колорит ситуации и дают представление о личности героев.
Может стоит в диалогах оставить, чтобы речь их выглядела живой и реалистичной. А "автор" станет разговаривать на человеческом языке... Но с другой стороны автор сам является героем, а не бесплотным голосом за кадром.

[Лила]

Ничего не надо менять. Есть такое понятие, как элемент стиля Все классно написано, как живое все.

[Kalindi dasi]

Ничего не надо менять. Есть такое понятие, как элемент стиля Все классно написано, как живое все.

Приятно, спасибО У меня такая задумка была - написать несколько рассказов про жизнь в Индии так, чтобы они могли и по отдельности читаться. А потом все объединить вместе. Единственное- мне кажется, что получается монотонно, они немного однотипные

[Лила]

Единственное- мне кажется, что получается монотонно, они немного однотипные

Не однотипные, а объединенные единой сюжетной канвой

[Kalindi dasi]

Не однотипные, а объединенные единой сюжетной канвой

сколько много прекрасного о себе узнаешь вот так, на форумах...ах..